Мы не вопль гениальничанья -
"все дозволено",
мы не призыв к ножовой расправе,
мы просто не ждем
фельдфебельского "вольно!",
чтоб спину искусства
размять, расправить.
Гарцуют скелеты
всемирного Рима
на спинах наших.
В могилах мало им.
Так что ж удивляться,
что непримиримо
мы мир обложили
сплошным "долоем".
Характер различен.
За целость Венеры
вы готовы щадить веков камарилью.
Вселенский пожар размочалил нервы.
Орете: "Пожарных! Горит Мурильо!"
А мы - не Корнеля
с каким-то Расином - отца,-
предложи на старье меняться,-
мы и его обольем керосином
и в улицы пустим - для иллюминаций.
Бабушка с дедушкой.
Папа да мама.
Чинопочитанья проклятого тина.
Лачуги рушим.
Возносим дома мы.
А вы нас - "ловить арканом картинок!?"
Мы не подносим -
"Готово! На блюде!
Хлебайте сладкое с чайной ложицы!"
Клич футуриста:
были б люди -
искусство приложится.
В рядах футуристов пусто.
Футуристов возраст - призыв.
Изрубленные, как капуста,
мы войн, революций призы.
Но мы не зовем обывателей гроба.
У пьяной, в кровавом пунше,
земли - смотрите! - взбухает утроба.
Рядами выходят юноши.
Идите!
Под ноги - топчите ими -
мы бросим себя и свои творенья.
Мы смерть зовем рожденья во имя.
Во имя бега, паренья, реянья.
Когда ж прорвемся сквозь заставы,
и праздник будет за болью боя,-
мы все украшенья
расставить заставим -
любите любое!
Написано в 1923 г.